28 апреля Фонд Михаила Прохорова заканчивает прием заявок на конкурс стипендий «Cтажировка в университете Иллинойса». Это постдок программа для российских исследователей-общественников и гуманитариев.

Накануне дедлайна решили поговорить с победителем прошлого года — историком Екатериной Болтуновой — о том, как проходила ее стажировка в университете Иллинойса в Чикаго (UIC). На наш взгляд, беседа получилась нетривиальной: Екатерина поделилась практическими советами — как собирать документы и коммуницировать с другими исследователями, а также рассказала о гвардии Петра I, интеллектуальной среде в России и заграницей и даже Америке после выборов Трампа.

Как вы стали историком?

Я хотела стать историком с 13 лет, мечтала поступить в МГУ на исторический факультет. Для поступления мне не хватило 1-го балла, но во время экзаменов я узнала, что в Москве появился новый университет – Российский государственный гуманитарный университет, РГГУ. Я подала документы и поступила на историко-филологический факультет. Это была большая удача: это был первый набор, замечательный во многих отношениях. После РГГУ я поступила в магистратуру Центрально-Европейского университета в Будапеште, закончила ее, а потом вернулась в Россию и защитила кандидатскую диссертацию в институте Российской истории РАН.

О чем ваша диссертация?

Теперь это еще и книга — «Гвардия Петра Великого как военная корпорация». Она о Преображенском и Семеновском полках, которые принято считать началом русской регулярной армии. Но в моем исследовании гвардейцы царя-реформатора предстают в несколько иной роли. Дело в том, что в правление Петра I, когда старый госаппарат показал неспособность реализовать иные задачи, а новая структура управления еще не была создана гвардия стала своего рода параллельным аппаратом управления. Петровские гвардейцы, фактически, лоббировали реформы Петра I. Как это выглядело на практике? Преображенцы и семеновцы (4 тысячи, в большинстве своем дворяне) наделялись императором сверхполномочиями. Список задач, которые им поручались (и которые ими выполнялись) был невероятно широк – от охраны императорской семьи до исполнения придворного церемониала, от обучения армейских резервов до строительства верфей и пристаней, от суда над коррумпированными чиновниками до дипломатических представительств в Европе и Азии, от управления занятыми территориями до составления важнейших документах того времени. Эффективность подобного рода практики определялась тем, что вся структура «замыкалась» на самого императора – полковника Преображенского полка. Гвардия была ему лично предана, в полках культивировались родственные связи. Со временем здесь была выстроена уникальная система отбора людей. К концу петровского царствования речь шла не только (и не столько) о принуждении и контроле, сколько о саморегуляции системы, которая формировала особую индивидуальную и коллективную идентичности. Представителей этой группы осознавали принадлежность к корпоративной структуре и ощущали сопричастность политике реформ.

Если вы не показываете результаты своего исследования студентам, коллегам ближним и дальним, то ваша работа всегда неполноценна.

Расскажите про ваш опыт стажировок.

У меня их было много. В середине 2000-х я два месяца я провела в Стокгольме в Шведской Королевской академии словесности, истории и древностей в рамках проекта, связанного с изучением истории русского XVIII века. Была длительная стажировка в Париже, посвященная исследованию материалов о поездке Петра Великого в Париж в 1717 году. Я также была участником американской программы Фулбрайт по обмену учеными. Это был замечательный опыт: в течение года я проводила исследование и преподавала в Колумбийском университете в Нью-Йорке.

Зачем исследователю нужны гранты и стажировки?

Для развития. Себя и своей темы. Для возможности обсуждения своей работы с лучшими учеными в мировом академическом поле. Я думаю, если вы не показываете результаты своего исследования студентам, коллегам ближним и дальним, то ваша работа всегда неполноценна. А если вы не представляете свои изыскания лучшим и не получаете их отзывы, советы, критику, то ваша работа, при всем вашем старании, не может претендовать на статус современной. К тому же поездка – это существенное расширение доступа к ресурсам. Например, во время последней стажировки в Университете Иллинойса в Чикаго я нашла очень интересные архивные материалы, которые сейчас готовлю к публикации. Конечно, важен и доступ к литературе, прежде всего, англоязычной. Но главное все-таки – это академическая, интеллектуальная среда, которая в Соединенных Штатах существует в совершенно ином, значительно более живом и подлинно конкурентном формате нежели в России.

Даже коллега с мировым именем не сочтет излишним для себя сесть рядом с вамими и рассказать о том, какой он видит ваше исследование. И это позволит вам понять что-то большее про свою работу, про возможности, про себя. Это норма.

Екатерина Болтунова (в центре, слева) с коллегами

Что отличает американскую научную среду от нашей?

Американская интеллектуальная среда разомкнута и диалогична. Здесь есть постоянное взаимодействие – вы пишите студенческую работу, драфт диссертации, статью, книгу и можете быть уверены, что все это прочтут. Не сделают вид, что прочли, не пролистают бегло и бросят в корзину. Даже коллега с мировым именем, чьи работы вы с замиранием сердца читали в студенческие времена, не сочтет излишним для себя сесть рядом с вами в неформальной обстановке и потратить два – три часа своего времени на рассказ о том, какой он видит вашу работу, что в ней ему понравилось, против чего он решительно возражает и что, на его взгляд, вам нужно прочитать, чтобы ваша работа стала более качественной. И это позволит вам понять что-то большее про свою работу, про возможности, про себя. Это норма. У нас ситуация иная – вы можете писать годами и при этом не видеть своего читателя, не понимать, имеет ли все это смысл для кого-то еще кроме вас. Вы можете сталкиваться с совершенно непродуктивной, а порой просто предвзятой критикой. Все это может загонять вас в постоянные сомнения, рождать чувство чуть ли не одиночества, недооцененности или даже бессмысленности всего, что вы делаете.

Надо четко понимать, для чего вы едете и какие ресурсы вам понадобятся

Мне вспоминается очень показательный случай из моего аспирантского прошлого. Я пришла на защиту коллеги-историка в Институте российской истории РАН. Зал ученого совета был небольшим и в нем быстро стало душно. А дверь, которую открыли, чтобы в зале было больше воздуха, как назло все время закрывалась. Тогда один из сотрудников – маститый ученый – сложил вдвое автореферат диссертации, которая была выдвинута на защиту, и ловким, привычным движением сунул его под дверь. Помню, как мне показался очень символичным этот жест пренебрежения работой молодого коллеги.

Как вы узнали про грант Фонда Михаила Прохорова на стажировку в университете Иллинойса в Чикаго?

Я участвовала в «Банных чтениях», организованных издательством «Новое литературное обозрение», и коллега рассказала об открытии новой программы обменов. Мое исследование к тому времени выходило на финальную стадию (я пишу книгу и надеюсь в этом году ее закончить), и я решила, что это ровно то, что мне необходимо – представить результаты моей работы коллегам и дополнить свое знание англо-американской литературы по проблеме. Тема исследования, которое я предложила для программы стажировок – «Российское имперское пространство власти в Царстве Польском и в Великом княжестве Финляндском: от создания и до распада». Речь идет об изучении Польши и Финляндии в составе Российской империи и об анализе русского имперского дискурса власти в западных областях Российской империи XIX - начала XX вв. Это часть большого проекта, которым я занимаюсь давно и который посвящен анализу пространства власти, т.е. комплексу пространственных структур – от императорских резиденций и государственно-представительских помещений до памятников и музее, значимых для репрезентации власти, – направленных на трансляцию соответствующих идей и позиций.

Библиотека Университета Иллинойса (UIC)

Как происходил процесс подачи заявки?

Этот процесс очень четко организован. Вам нужно предоставить классический набор документов: резюме, проект исследования, план работы на время стажировки, несколько собственных публикаций и рекомендательные письма. Сам процесс сбора документов помогает сформулировать свои задачи точнее. Бесспорно, имеет смысл обратить внимание на коллег, которые преподают в Университете Иллинойса в Чикаго и могут быть полезны для обсуждения вашего проекта. Я была уверена, что этот университет подходит мне, потому что здесь есть особое отношение к исследованию региона и я знала, что получу возможность работы как со специалистами по истории России, так и с полонистами. В университете есть два endowed chairs в полонистике и одна – в исследованиях российской и восточно-европейской интеллектуальной истории. Я поняла, что для меня важно будет обсудить проект с такими исследователями как Марина Могильнер, Кили Стаутер-Холстед, Юлия Вайнгурт и Малгожата Фиделис. Я также специально выбрала для поездки период времени, который давал мне возможность принять участие с докладом в ежегодной Конвенции Американской ассоциации славянских, восточно-европейских и евразийских исследований (ASEEES), которая традиционно проходит в ноябре. Иными словами, надо четко понимать, для чего вы едете и какие ресурсы вам понадобятся. Именно это дает организаторам возможность оценить не только содержание вашего проекта, но и, в каком-то смысле, серьезность ваших намерений.

Что вы успели за эти месяцы?

Во время стажировки я провела 6 выступлений: кроме доклада на ASEEES, я сделала два доклада в Университете Иллинойса в Чикаго, а также выступила в Смит-колледже, Амерст-колледже и Йельском университете. Такой плотный график выступлений оказался делом нелегким, но абсолютно оправданным. Я увидела, как коллеги реагируют на те или иные аспекты моего исследования, поняла какие возможности для развития моей темы существуют, что имеет смысл доделать, переделать, усилить итд. Я много работала в библиотеках Университета Иллинойса в Чикаго и Чикагского университета. Мне повезло посмотреть на архивы Центра русской культуры в Эмерсте и Бахметьевского архива в Нью-Йорке. Как я уже говорила, здесь я нашла несколько совершенно уникальных документов.

Афиша доклада Екатерины Болтуновой в UIC

Какие впечатления у вас от США и от Чикаго?

Чикаго – прекрасный город, в нем совершенно особая атмосфера: огромное озеро Мичиган, красивые исторические небоскребы, много работ Фрэнка Ллойда Райта “гангстерские” домики, чудесные музеи. Мне было интересно посмотреть дома, где родился Хемингуэй. Поразил меня и маленький, но совершенно роскошный Oriental Institute, расположенный в кампусе Чикагского университета; по уровню коллекции египетского искусства он может сравнится, пожалуй, с Британским музеем или Лувром.

Вообще США всегда поражают разнообразием, здесь всегда есть что-то, что вас удивит. А если вы следите за политическими событиями, то интересное будет ждать вас и вовсе на каждом шагу. Мне исключительно повезло десять лет назад, находясь в Нью-Йорке, следить за первой избирательной кампанией Барака Обамы, а год назад оказаться в США в день, когда был избран Дональд Трамп. И вот теперь я смогла увидеть, как развиваются события дальше и как реагируют на них в интеллектуальной среде.

Екатерина Болтунова, 7 декабря 2017

Соединённые Штаты Америки, Иллинойс, Чикаго

Во вторник меня накрыло ощущение дежавю. Семинар SEENEXT в Institute for the Humanities at the University of Illinois at Chicago (UIC), ярко-красный постер с моим именем и надпись сверху синим маркером Today, 6 pm. Только название доклада другое. Навстречу вышла та самая дама, что и год назад. Темно-зеленые брюки, свитер, на шее - кулон со объемным железным снеговичком. Она сказала, что в такие дни как этот - холод, ветер, хочется забиться в угол - она всегда надевает это кулон ("it's my 8-year-old self"). А в прошлый раз, мне кажется, на пиджаке у нее был прикреплен значок "Hillary". По крайней мере, так могло быть. Тогда она, я помню, сбивчиво, с порога стала говорить нам, как взволнована, но верит, что все будет хорошо, ведь иначе, ну, просто, как же иначе. Это был день выборов Трампа. Подошедшие слушатели тоже вспомнили о том дне. Как сказал один из них: пока ты читала доклад, еще была надежда. Все погрустили, но недолго. Разговор быстро ушел в другую сторону: погода--холод--боже, я еле держусь на ногах, измотал меня этот конец семестра--съешь кусочек сыра, очень вкусный-- я и так все время ем--уже, наверное, 5 фунтов прибавил--да ладно, это же зима. Мы проверили аппаратуру, народ, привлеченный тестированием видео-ролика, прихлебывая кофе, потянулся в зал.

Но такие ощущения, наверное, не длятся долго. Через два часа мы вышли из института и пошли "к итальянцам", а не "к грекам". Говорили о том что, когда строили UIC, итальянская деревня уменьшилась, чуть не сошла на нет. О политике упоминали, но только университетской. Приятный ресторанчик, полутемный, почти пустой; в соседнем зале гоготала bachelorette party. Год назад мы вышли из ресторана и буквально замерли перед соседним кафе, в витрине которого стоял большой телевизор. На экране отражались текущие результаты: стало ясно, что Трамп победил. А сейчас мы по холоду веселой рысцой бежали к метро, планируя будущие каникулы, совместный шоппинг. В такие моменты можно почувствовать, что время существует как-то совершенно независимо, помимо тебя. Оно есть - замечаешь ты его или нет.

Окрестности Logan Square

Как вы устраивали свою жизнь в Чикаго?

Организаторы проекта с американской стороны помогли мне найти квартиру в очень приятном районе на Logan Square и потом постоянно содействовали с организацией поездок, выступлений, работой в архивах. В Университете Иллинойса в Чикаго мне предоставили возможность работать в замечательном офисе с видом на небоскребы. Ощущаю, что университет этот стал теперь для меня совершенно родным местом.

13 января 2017

Соединённые Штаты Америки, Иллинойс, Чикаго

Провела день в Оук-Парке, сходила в два интересных – и в чем-то противоположных по своей сути – музея. Первый – студия Фрэнка Ллойда Райта, второй – дом, где родился Эрнст Хемингуэй. По дому архитектора ходила с группой. Всех сразу же предупредили, что нужно держаться вместе, не оставаясь в комнатах, если гид и группа ушли вперед. Так мы и перемещались – стайкой; а параллельно в доме проводили еще две экскурсии. Это было не первое здание Райта, которое я видела изнутри и, пожалуй, Музей Гуггенхайма в Нью-Йорке и Unity Temple в том же Оук-Парке оставили более сильное впечатление. Но это был именно дом и мне было интересно посмотреть на его «семейную» часть – со столовой, в которой стоял трогательный стульчик для одного из малышей, со спальней детей, которые кидали друг другу подушки через перегородку, с комнатой, в которой Райт решил отказаться от нескольких окон, как только рядом появились соседи.

Потом рысцой по морозу я добежала до дома Хемингуэя. Буквально влетела в него (-5C/Feels like -17C) и меня поразила тишина: не было ни шагов, ни голосов. Две дамы, поприветствовав меня, предложили отогреться у камина, хотя он был в соседней – экспозиционной – комнате. Войдя в нее, я поняла: а-аа, это вот как раз тот самый тип дома, который Райт ненавидел – викторианский. Интерьер вульгарный: занавесочки, финтифлюшечки, олени на стенах. Хотя в доме был телефон и люстры, которые можно было использовать для электрического и газового освещения одновременно. Я купила экскурсию. Ее не пришлось ждать полчаса как у Райта, одна из дам – лет под 60, с розоватыми волосами – подозреваю, следствие смелого эксперимента, – очень полная, явно стесняющаяся своего животика, который нависал над брюками, повела меня по дому. Я была единственным посетителем. Много, очень много лет назад со мной такое произошло в Смоленске. Я ходила по картинной галереи совершенно одна, старушки-смотрительницы в каждом зале включали для меня свет. Потом они его сразу же гасили и становилось грустно. Здесь, в общем, тоже веселого было мало: отец в статусе бедняка, подобранного на улице, мать, проживавшая жизнь в образе оперной дивы, фотографии Хемингуэя в одежде девочки, его сестра, которую мать заставила «сидеть» в детском саду, чтобы она вместе с братом пошла в школу. Мать хотела девочек-двойняшек. И не важно, что момент ушел. Как сказала дама-экскурсовод “She found the way to push the idea”. Мать вышвырнула его из дома, когда он вернулся с войны; ему было около 20. И как несложно догадаться, он потом всю жизнь доказывал, что он – не девочка. Из веселого была, разве что история об отце Хемингуэя, который был так рад появлению сына, что испортил «декор» гостиной - отломил рог у оленя на стене, выбежал на улицу и протрубил в него.

Оба деда Хемингуэя участвовали в Гражданской войне – на стене одной из комнат весят их personal war sketches. От одного писателю досталось имя, от другого – фамилия, от обоих – идея, что мужчина непременно должен воевать. В сувенирной лавке Оук-Парка мы за пару часов до того развлекались, разглядывая потрет Хемингуэя, выполненный из фотографий людей, которые имели в его жизни какое-то значение. Такая тотальная социальность. Ты – это люди, которые на тебя повлияли.

Как вы можете оценить итоги стажировки?

Мне казалось, что в Чикаго я приеду с в значительной степени готовым планом написания книги о коронации Николая I в Варшаве в 1829 году. Я полагала, что мне будет необходимо упорядочить отдельные главы моей книги, возможно, развить более подробно несколько сюжетов, усилить историографический контекст. Но интеллектуальное общение с американскими коллегами изменило мой взгляд на то, как должна быть написана моя книга. Теперь я вижу эту – очень значимую для меня работу – иначе. Глубже, полнее, детальнее, с большим количество новых тем и материалов. Претерпела изменения и сама концепция книги. Не устояло даже первоначально название. Я хотела назвать свою книгу строчкой из А. Пушкина «Спор славян между собою…», но Дженника Бэйнс из Indiana University Press подарила мне новое название. Простое и красивое – «Последний польский король» . Я непременно воспользуюсь этим щедрым подарком.

Что бы вы пожелали участникам нынешнего конкурса и будущему победителю?

Думаю, что эта стажировка для тех, кто чувствует необходимость развития и более глубокого понимания себя в профессии. Если вами движет именно это, то вы на правильном пути. Победителю могу только позавидовать – его или ее ждет красивый город и интересная страна и – главное – столь долгожданная для многих возможность в течение нескольких месяцев посвятить себя целиком и полностью академической работе и полноценному общению с коллегами.

Статьи, новости, видео и другие материалы — в официальном паблике Фонда Михаила Прохорова.

Над текстом работали Анна Банасюкевич, Ангелина Бурлюк.